1863 год в Кобринском уезде. Летние боевые действия

Историк Олег Карпович, брестчанин, автор более 40 публикаций в научных изданиях и периодической печати, детально описывает события середины XIX века в Кобринском уезде. В предыдущей статье "1863 год в Кобринском уезде. Отряд Ромуальда Траугутта" автор знакомил читателей с малоизвестными страницами истории Кобринщины. О развитии событий тех лет расскажет очередная публикация:

Автор: историк Олег Карпович

Тем временем власти, получив горький опыт первоначального поражения, укрепили военные гарнизоны по всему уезду. В Кобрине располагался штаб Ревельского пехотного полка и его 6-я рота при поддержке взвода легкой артиллерии 3-й артиллерийской бригады. По некоторым сведениям, в общей сложности в городе находилось до 450 военных – местной инвалидной команды, а также регулярных войск. Учитывая, что в 1861 году в Кобрине проживало около 6,5 тысяч человек, можно сказать, что город находился под серьезной охраной. В различных местечках региона находились еще 3 роты из 2-го батальона и 1-й батальон Ревельского полка при поддержке эскадрона Санкт-Петербургского уланского полка и полусотни 5-го Донского казачьего полка. Все воинские части находились в распоряжении военного начальника Кобрина и Кобринского уезда полковника барона Эгберта фон Бринкена, который одновременно являлся и командиром Ревельского пехотного полка.

Меры предосторожности, принятые военными властями не оказались излишними. Ромуальд Траугутт действиями своего отряда сумел вызвать патриотический подъем у жителей до определенного момента сонного уезда. После фактического разгрома отряда Траугутта в Кобринском уезде новые отряды не формировались, зато сюда периодически заходили отряды из Пружанского и Брестского уездов. При следовании через регион они получали подкрепление из местных жителей. Как писал земский исправник Развадовский в своем рапорте на имя гродненского губернатора И.В. фон Галлера, «обо всех отлучившихся со своего места жительства или присоединившихся к мятежникам я вместе с сим предписал приставам представить мне именные списки».

Эти именные списки составлялись еженедельно и направлялись на имя военного начальника Кобринского уезда. Они пестрят фамилиями «неизвестно куда отлучившихся» представителей безземельного дворянства, мелкой шляхты и служащих различных помещичьих и казенных имений. Эти люди и пополняли отряды Феликса Влодека, Казимира Нарбута и Яна Ваньковича. 

Однако, еще в период нахождения отряда Траугутта на территории Кобринского уезда, к нему на соединение двигался повстанческий отряд бывшего начальника штаба Романа Рогинского Флориана Стасюкевича. Это был недоучившийся студент духовной семинарии из Царства Польского, человек тщеславный, но лишенный всяких военных способностей. Сформированный им отряд на границе Царства Польского и Гродненской губернии состоял, в том числе, и из жителей Кобринского уезда. Абсолютно не уделяя внимания военной подготовке повстанцев, Стасюкевич больше специализировался на внешнем виде своих бойцов. Как писал потом повстанец Игнатий Арамович, «более чем три сотни солдат, разделенных на стрельцов, косинеров и всадников (их было немного) стремились одеть в одинаковую форму. Стрельцы получили зеленые блузы и конфедератки, косинеры – серые, а кавалеристы – красные».

Идя на соединение к Траугутту, Стасюкевич 14 мая 1863 года нарвался под местечком Черск на границе Брестского и Кобринского уездов на воинскую колонну. К сожалению, официальные российские источники не упоминают этого боя, зато польские историки описывают в деталях разгром отряда Стасюкевича, смакуя подробности собственного поражения. Итак, согласно польским сведениям, русская колонна в составе 7 рот, двух эскадронов улан, сотни казаков при четырех орудиях (в общей сложности до 2000 штыков) перерезала дорогу отряду Стасюкевича, в котором насчитывалось около 300 человек. По некоторым данным русским отрядом командовал штабс-капитан Полтавского пехотного полка Юрий Антоневич. Войска встретили повстанцев мощной атакой, в результате которой «Стасюкевич в первые же минуты бросил отряд, который начал спасаться бегством, – все, кроме 70 стрельцов». Остатки отряда сумел собрать вокруг себя начальник штаба Стасюкевича, бывший штабс-ротмистр русской армии Казимир Нарбут, который и сдерживал атаки русских. Как писал Арамович, «два часа наши бились с москалями, пока не разбежались по лесу, преследуемые москалями. В том бою наших погибло 11, а 17 попало в плен. Москалей должно было погибнуть 78». Кроме того, повстанцы потеряли ящик с амуницией и несколько фурманок с багажом. 

Здесь целый ряд нестыковок. Не мог русским отрядом под 2000 человек командовать простой штабс-капитан. Уровень командования таким подразделением – не ниже полковника. Безусловно, Арамович преувеличивает силы русских войск, по крайне мере в 3 раза. Дело в том, что общая численность Брестского отряда генерала Эггера, действовавшего в южных регионах Гродненской губернии – 3180 нижних чинов и офицеров, которые располагались гарнизонами в Бресте, Кобрине, Пружанах и ряде местечек одноименных уездов. Следовательно, если собрать подразделение в 2/3 от общей численности отряда, без прикрытия останутся важнейшие дороги и города, что в тех условиях было просто невозможно. Потери русских, оцененные Арамовичем в 78 человек, также являются вымыслом. Учитывая, что по его словам, поле боя осталось за русскими. Каким образом повстанцы тогда считали чужие потери, непонятно.

Казимир Нарбут смог выбраться из боя с отрядом около 100 человек, который спустя несколько дней соединился с отрядом Яна Ваньковича. Сам Нарбут отобрал себе 37 конников и с этим подразделением действовал позднее самостоятельно на стыке Гродненской и Волынской губерний. 

В течение лета-осени 1863 года в Кобринском уезде произошло еще несколько столкновений: 

· 29 мая близ селения Борки две роты Ревельского пехотного полка под командованием капитана Пищемукова провели бой с повстанческим отрядом (предположительно Казимира Нарбута), в ходе которого повстанцы потеряли 4 человека убитыми и трех пленными; 

· 30 мая 3-я рота Псковского пехотного полка штабс-капитана Плавского в 35 верстах севернее местечка Пески в течение двух часов вела перестрелку с повстанческим отрядом Феликса Влодека, который скрылся в лесу. Войска потеряли одного человека убитым (фельдшер Владимир Сергеев) и двух раненых нижних чинов (Алексей Иванов, Николай Гиль); 

· 1 июня две роты Ревельского пехотного полка, усиленные 15 казаками под общим командованием подполковника Гессельберга столкнулись с тем же отрядом Влодека, в результате чего два нижних чина получили ранения. Потери повстанцев неизвестны;

· 9 июня столкновение между Антопольской и Городецкой волостями объединенного отряда Черниговского и Псковского пехотных полков (около 300 человек) под командованием майора фон Кека с конным отрядом повстанцев (67 человек, предположительно Казимира Нарбута). Потери повстанцев – 2 ранеными и несколько пленными; 

· 25 июня под местечком Мокраны рота Черниговского пехотного полка и 20 казаков 5-го Донского полка под командованием капитана Хмелевского столкнулась с конным отрядом Казимира Нарбута из 80 человек. Как писал в рапорте генерал Эггер, «шайка мятежников под командою Нарбута наткнулась на наш заслон, где принята была огнем стрелков, после чего окончательно рассеялась, оставив на месте на болоте убитыми шесть тел...; по числу же убитых верховых лошадей и по показанию пленных убитых несравненно более; отбит обоз со съестными припасами и одеждою, порох, патроны и 13 верховых лошадей...». Войска потеряли тяжело раненым казачьего урядника Трофима Чумакова, умершим на второй день. Вопреки сообщению генерала, Казимир Нарбут не был убит, а сумев разделить отряд на мелкие партии, скрылся от преследования. 

· 25 сентября около селения Борки казачий есаул 5-го Донского полка Александр Евстратов с поисковым отрядом обнаружил повстанческий заслон, который был разогнан. При преследовании было убито 5 повстанцев и 3 человека взято в плен.

В большинстве случаев сражения с правительственными войсками повстанцы вели по всем правилам военного искусства тех времен. И хоть вооружение и боевой опыт повстанческих отрядов оставляли желать лучшего, но под руководством умелых командиров они превращались в грозных противников. Тем более, что зачастую повстанческими отрядами командовали бывшие офицеры русской армии, имеющие боевой опыт. Войска, преследующие повстанцев, постоянно несли потери. Стремясь как-то поднять боевой дух войск, офицеры нередко представляли отличившихся к наградам. До наших времен сохранился ряд архивных дел со списками для награждения нижних чинов русской армии.

Так, 6 мая 1863 года, после неудачного для русских войск первого сражения с отрядом Траугутта, командир Ревельского полка полковник барон Эгберт Бринкен, стремясь подсластить горечь поражения и поднять боевой дух, в рапорте на имя генерала Эггера запрашивал «знаки отличия военного ордена» для отличившихся нижних чинов: фельдфебеля Павла Маслова, унтер-офицера Казимира Богдановича, урядника Донского полка Варфоломея Кочетова и казака Егора Ребрикова. Все они в период сражения проявили себя «геройским образом», получив при этом ранения.

Аналогичный запрос на награды поступил от полковника Игельстрома после второго сражения с отрядом Траугутта 9 мая. В этом бою отличились поручик Дзюба и подпоручик Грозмани, а также ряд нижних чинов Черниговского полка: унтер-офицер Александр Харыбин, унтер-офицер Аким Садовский, рядовые Карп Белоусов, Никита Манцеров, Сидор Казанский, Григорий Петров, казачий урядник Пантелей Попов и казак Андрей Филипов. 

Боевые действия на территории Кобринского езда практически полностью прекратились к концу августа 1863 года, когда под воздействием наступающих осенних холодов из лесов в массовом порядке стали возвращаться бывшие повстанцы. И здесь в дело вступила репрессивная машина властей, призванная карать или миловать бывших участников восстания.

Фото: nasledie-sluck.by и vikond65.livejournal.com