1863 год в Кобринском уезде. Отряд Ромуальда Траугутта

Чем дальше от нас события восстания 1863 года, тем интересней подробности тех далеких уже времен. «Белые пятна» тех кровопролитных сражений, поставивших территорию современной Беларуси на грань гражданской войны, еще присутствуют в значительном количестве. А в том, что это была именно гражданская война – нет никаких сомнений.

Друг друга с наслаждением колотили подданные одного государства – Российской империи. Именно в эти времена люди, жившие рядом и непринужденно ходившие в гости один к одному, в один момент стали смертельными врагами, а некоторые семьи разделились по вопросу отношения к участникам восстания и властям.

И одну из главных ролей в бурном 1863 году сыграл именно Кобринский уезд, где зарождалась легенда Ромуальда Траугутта, одного из главных командиров повстанческого движения на территории Беларуси и Польши. В этом материале попытка подробного анализа событий 1863 года территории Кобринского уезда, в его административных границах того периода.

Кобринский уезд столкнулся с событиями восстания в феврале 1863 года, когда на его территорию вошел повстанческий отряд Романа Рогинского, пробившийся с боями на белорусские земли из Польши. После захвата Пружан отряд Рогинского двигался по территории Кобринского уезда до Антополя. По пути следования к Рогинскому активно присоединялась местное дворянство, гимназисты, ремесленники, служащие лесной стражи. При движении по Кобринскому уезду Рогинский воспользовался помощью владельца имения Клоки помещика Шемиота, который через своих людей провел отряд Рогинского проселочными путями, вдалеке от правительственных войск. 2 февраля его отряд прибыл в имение Антополь, принадлежащее Казимиру Ожаровскому.

Отставной артиллерийский штабс-капитан и бывший мировой посредник Кобринского уезда граф Ожаровский был довольно влиятельной фигурой. На его помощь в пополнении своего отряда людьми и рассчитывал Рогинский. Однако, вся помощь старого графа свелась лишь к поставке продовольствия повстанцам. Напоследок Ожаровский подарил Рогинскому своего лучшего коня и карабин. Впрочем, это скорее был жест вежливости, чем реальная помощь. Позднее Рогинский не упустил возможности укусить покойного графа за тот случай в своих воспоминаниях. На этом восстание здесь временно завершилось. 

Новое развитие повстанческое движение в регионе получило в апреле 1863 года, когда местной революционной организацией под руководством городских врачей Павла Павловского и Шпаковского было получено воззвание из Варшавы о мобилизации неженатых мужчин в повстанческие отряды. Практически сразу же ряд дворянства Кобринского уезда собрался на совещании в имении Божий Дар помещика Яна Митрашевского. На совещании присутствовал также еще один кобринский врач, помещик Флорентий Ожешко, проживавший с братом Брониславом в родовом имении Овсичи.

Позднее имения помещиков Ожешко – Людвиново и Овсичи будут использоваться повстанцами как базы хранения оружия и продовольствия. Здесь же отставной подполковник русской армии, владелец имения Остров Ромуальд Траугутт дал согласие возглавить повстанческий отряд Кобринского уезда. Среди повстанческого руководства Траугутт, как офицер с боевым опытом (участник Венгерской кампании 1849 года, обороны Севастополя в Крымскую войну), имел солидный авторитет.

Следует отдать ему должное: как образованный и умный человек он прекрасно понимал, что шансов у восстания не было. «Я никому не давал совета восставать, наоборот, как бывший военный, я видел всю сложность борьбы без армии и вооружения с государством, известным своей военной мощью. Когда вооруженное восстание должно было вспыхнуть в Кобринском повете…, где я жил, за несколько дней до срока ко мне обратились, умоляя, чтобы я принял командование. …Я описал все препятствия, как общего так и личного порядка и рекомендовал отменить решение о начале восстания. Оказалось, что сделать это было уже невозможно. Тогда я согласился с их просьбой, так как счел, что как поляк обязан не щадить себя, когда другие жертвуют всем», – говорил он позднее на допросах.

Герб Кораб рода Ожешко

25 апреля в лесу Темры близ имения Дятковичи помещика Густава Радовицкого началось формирование повстанческого отряда Траугутта. Практически сразу же из Кобрина бежали 19 мелких чиновников. Сегодня есть возможность назвать их поименно.

Это были писари Кобринского магистрата Платон Буховецкий, Юзеф Лепруцкий, Михаил Островский, Цезарь Легуцкий, письмоводители городской полиции Людвиг Юшкевич и Витольд Юрьевич, столоначальник уездного суда Иван Воротыницкий, регистратор Антоний Бурчак, помощники бухгалтера казначейства Ян Остромецкий, Рафаил и Александр Ивашкевичи, писари управления госимуществ Оттон Станкевич, Феликс Бортновский, Доминик Эллерт, мелкие служащие Табенский, Маковский, Шанковский, Голынец. На следующий день места своей службы покинуло еще 13 мелких чиновников. Таким образом, только из одного Кобрина в леса ушло 32 казенных служащих, включая 5 врачей. Учитывая, что по состоянию на начало 1863 года в Кобринском уезде числилось 118 чиновников, практически каждый четвертый чиновник принял участие в восстании. Для власти это был тревожный сигнал.

Кобринский уезд

Ромуальд Траугутт

Некоторое время спустя к отряду присоединились помещик Апполинарий Радовицкий (брат Густава, владел имением Рачки), отставной поручик Киевского гусарского полка, троюродный брат Густава и Апполинария Петр Радовицкий и отставной штабс-ротмистр Курляндского уланского полка помещик Феликс Ягмин, возглавивший в отряде кавалерию. В чине поручика у Ромуальда Траугутта служил студент Петербургской Медико-хирургической академии Костецкий, который одновременно стал его адъютантом. Отдельным подразделением у Траугутта командовал доктор Домановский. В целом, в отряде Ромуальда Траугутта служило большое количество помещиков из окрестных имений Кобринского и Пинского уездов. Среди них упоминаются представители известных родов – Родзевичи, Ожешки, Бохвицы, Ягмины, Пусловские, один из графов Чапских. Встречались и женщины. Например, Амелия Родзевич застрелила казака, гнавшегося за Траугуттом, была приговорена к ссылке в Сибирь, но получила отсрочку по причине беременности. Это к вопросу о «тирании» царского режима.

Кобринский уездный исправник Развадовский в донесении от 30 апреля «г-ну Начальнику Гродненской губернии» И.В. Галлеру с тревогой отмечал, что в леса ушли «часть оседлых и неоседлых жителей разного сословия Кобринского уезда и чиновники присутственных мест гор. Кобрина, присоединившиеся к … шайке, предводительствуемой, как говорят, помещиком Кобринского уезда отставным подполковником Траугуттом.

Вообще же с некоторого времени стало замечаться и между жителями Кобринского уезда какое-то брожение умов, и молодёжь из своих домоав неизвестно куда пропадает».

Роман Рогинский. Фото 1862 г

Вот как позднее на допросах описывал процесс формирования отряда Петр Радовицкий: «… 22 апреля вечером приехал ко мне сосед Феликс Ягмин, отставной уланский офицер, и когда мы пошли спать, то он показал мне повеление с печаткой Центрального революционного комитета, чтобы все неженатые от 18 до 40 лет люди выступили против своего правительства, то я переночевав и не зная времени выступления, по желанию его поехал одновременно с Ягмином в имение Аполлинария Радовицкого ….

Там застали мы уже несколько человек на выезде и по приглашению их отправились с ними в ближайший лес под названием Темра. По прибытию в Темру мы там уже застали до 100 человек вооружённых, а когда представили нас бывшему уже там начальнику, в котором я узнал Траугутта, то тотчас были назначены по родам оружия.

Меня назначили в кавалерию: дали коня, саблю и пару пистолетов, начальником кавалерии назначен был Ягмин».

Отряд Траугутта почти 2 недели стоял в лесах близ Антополя, занимаясь подготовкой, пополняя запасы продовольствия и боеприпасов, откуда переместился в имение Попино помещика Яна Жука. В начале мая отряд перебазировался в Горецкие леса.

Траугутт в офицерской форме

6 мая у дер. Горки помещика Ярослава Анджейковича в Одриженском лесу (сейчас на территории Украины) Траугутт организовал засаду на объединенный воинский отряд в составе 6-й (поручик Прокофьев) и 7-й рот Ревельского пехотного полка и 38 казаков 5-го Донского казачьего полка под общим командованием капитана Керсновского – всего 165 человек.

По сведениям польских историков, отряд Траугутта насчитывал 190 человек, т.е. силы противников были приблизительно равны. Повстанцы применили классическую военную тактику: заблокировав воинскую колонну на узкой дороге, расстреляли первую и последнюю повозки.

Элиза и Петр Ожешко

Вот как это сражение описано в «Истории 5-го Донского казачьего войскового атамана Власова полка»: «Пройдя 5 верст от с. Горки, по направлению к с. Одрижину, отряд напал на следы повстанцев.

Местность впереди наших войск представляла лесное дефиле, с левой стороны замыкавшееся девственным лесом; опушку последнего заняли неприятельские стрелки, имея во второй линии косинеров, а в резерве, на видневшейся в глубине поляне, стояли одна конная и две пешие толпы. С правой стороны дефиле сливалось с тремя небольшими полянами, примыкавшими к большому болоту; поляны разделялись между собой узкими полосками леса.

Капитан Керсновский отделил половину колонны для удостоверения, нельзя ли пройти болото; казачий пикет, шедший впереди колонны, пройдя все дефиле, заметил конную толпу мятежников и дал знать об этом начальнику отряда; Керсновский с оставшейся у него половиной людей пробежал по всему дефиле, но на третьей поляне его встретили убийственным огнем, вызвавшем значительное число раненых, причем сам Керсновский был также ранен.

Мятежники заметили замешательство русских, произведенное потерями, и придвинули конницу с намерением броситься в атаку, но власовцы кинулись на нее и заставили скрыться в лесу. Казакам пришлось остановиться на второй поляне, против центра неприятельской позиции, откуда они были встречены двумя залпами. Узкая же полоса леса, отделявшая казаков от Керсновского была занята мятежниками, поражавшими во фланг и Керсновского и казаков.

Подпоручик Щербаков, посланный в обход болота, очутившись у входа в дефиле, также был встречен залпом; Щербаков тоже был ранен. Невыгодное положение относительно местности и вчетверо сильнейший состав мятежников заставили капитана Керсновского отступить; но чтобы совершить отступление в порядке, Керсновский атаковал всем фронтом позицию мятежников и вызвал у них замешательство; пользуясь этим, казаки прошли по тропинке через болото к с. Дольску и Янову, а Керсновский с пехотой возвратился через с. Горки в с. Ветлы и остановился там в ожидании подкреплений. В деле этом убит 1 казак, ранены: капитан Керновский, застрелившийся на другой день, подпоручик Щербаков и казачий юнкер Попов, командовавший казаками и 17 нижних чинов, в том числе три казака».

Элиза Ожешко слева 

Непонятны причины, по которым капитан был вынужден покончить собой. Быть может виной стало тяжелое ранение командира отряда и невозможность оказать медицинскую помощь, а может и потери своих людей тяжело подействовали на Керсновского. Как бы там ни было, правду уже не узнаем никогда. По сведениям одного из повстанцев Траугутта, они потеряли 4 человека убитыми и 3 ранеными, которых привезли обратно в лагерь.

9 мая отряд Траугутта в том же Одриженском лесу был атакован войсками в составе двух рот Ревельского пехотного полка и казачьей сотни Донского полка под общим командованием командира Черниговского пехотного полка полковника А.Г. Игельстрома. Сражение не выявило победителя, потери повстанцев составили четыре человека убитыми (в том числе Апполинарий Радовицкий и Антоний Лясковский) и 6 ранеными, в числе которых были помещик Адольф Богурский, Нивинский, Бабинский, Барбич и Зан – кобринский чиновник. Русские войска потеряли три человека убитыми и 15 ранеными.

Осознав опасность, исходящую от отряда Траугутта, командующий Брестским отрядом генерал-майор А.Ф. Эггер, лично возглавил третий отряд в составе двух рот Черниговского пехотного полка и 50 казаков. «Я сам сейчас отправляюсь в отряд для принятия личного над ними начальства», – писал он командующему войсками в Гродненской губернии генералу З.С. Манюкину.

В трех верстах от прежнего места боя, в том же лесу 14 мая произошло третье сражение. Эггеру хватило решительности окружить повстанцев Траугутта, оставив позади их тыла взвод из 30 стрелков и 15 казаков под командованием поручика Забусова. Таким образом, повстанцам были отрезаны пути к отступлению. Как докладывал в рапорте Виленскому генерал-губернатору сам генерал, «мятежники, видно не ожидавшие нас, тотчас заняли указанную им верно заранее позицию и встретили нас убийственным огнем, от которого с самого начала значительное число было ранено. Цепи наши бросились бегом, раздаваясь направо и налево, двигаясь все вперед, дрались в самом близком от неприятеля расстоянии; бой закипел самый отчаянный; цепи наши, предводимые храбрыми своими офицерами, шаг за шагом вытесняли храбро сражавшихся мятежников. Большое пространство, занятое неприятелем и довольно значительные потери наши при и без того малочисленном отряде, заставили ввести в дело всех, так что цепь дралась почти все время без резерва. … Бой продолжался более двух часов».

В ходе этого кровопролитного с обеих сторон боя Траугутт понес крупные потери и фактически лишился своей боевой мощи. Как писал А.Ф. Эггер, «по сведениям, полученным нами от захваченных крестьянами пленных, шайка понесла огромные потери… Сама шайка, составленная из 300-400 человек, отлично вооруженных и обученных, совершенно разбитая, разбрелась поодиночке во все стороны и крестьянами ловятся и представляются беглые. Лишенная таким образом всех средств, невероятно, чтобы она снова в состоянии была сформироваться». Один из офицеров Эггера позднее вспоминал, что генерал лично возглавлял атакующие колонны. Под ним был убит конь, но Эггер упрямо шел вперед, вдохновляя за собой остальных.

У повстанцев было убито (по разным данным) от 13 до 21 человек и 5 ранено. Был захвачен повстанческий обоз «и множества оружия, пороху, свинцу, готовых патронов, большой запас разных продуктов, множество разного платья, и 50 лошадей». Потери правительственных сил, по сообщению самого Эггера составили 9 нижних чинов убитыми, 36 ранеными, в том числе подпоручик князь Друцкий-Соколинский. В числе убитых повстанцев Траугутта оказались помещица Магдалена Волкова, врач Павел Павловский, Богурский, Кузьминский. После боя в отряде Траугутта оставалось не более 40 человек, с которыми он сумел уйти вглубь Полесья.

В Белинских лесах (примерно в 8 км от дер. Овсичи, принадлежавшей помещикам Ожешко) Ромуальд Траугутт выбрал место для новой стоянки отряда. В этот лагерь помещики окрестных имений приносили продовольствие и одежду, помогали финансовыми средствами, но самое главное – поступало оружие. Канал нелегальной поставки оружия и амуниции из Галиции в регион организовал поставщик Ицко Кучерена. Вероятно там же и были захоронены тела погибших 14 мая повстанцев. Траугутт простоял в Белинских лесах около недели, в течение которой к отряду присоединился небольшой повстанческий отряд Яна Ваньковича. Вскоре Траугутт получил приказ двигаться на Волынь и перешел в южную часть Пинского уезда Минской губернии.

Благодаря сохранившимся фотографиям тех времен мы имеем возможность узнать, как выглядел бывший подполковник русской армии и повстанческий генерал Ромуальд Траугутт. А вот каким описывала его юная Элиза Ожешко, впервые увидевшая повстанческого командира на конспиративном собрании в имении Божий Дар перед началом весенней части восстания: «Ему было 36 лет, и так он и выглядел. Среднего роста, худощавый, скорее гибкий, чем сильный, он двигался легко, собранно, в его осанке была военная выправка. С первого взгляда обращали на себя внимание его волосы, иссиня-черные и такие густые, что они двумя волнами поднимались над высоким смуглым лбом, разделенным глубокой вертикальной морщиной. Глаза нелегко было рассмотреть, их скрывали стекла очков. На смуглом лице выделялись неулыбающиеся, спокойные губы. Наверное, эта привычная серьезность линии рта и рано появившаяся морщина на лбу были причиной, что на лице его, прежде всего, читался отблеск суровой, сосредоточенной, молчаливой мысли. Ничего мягкого, деликатного, предупредительного, ничего легко раскрывающегося собеседнику. Лишь какая-то всепоглощающая, огромная мысль, неустанно работающая в молчаливой сосредоточенности, и под ее покровом таинственный жар чувств, раньше срока выжегший морщину на его челе и окрасивший смуглым румянцем молчаливое лицо».

Автор: историк Олег Карпович

virtualbrest.by