1863 год в Кобринском уезде. Причины и последствия восстания

Историк Олег Карпович, брестчанин, автор более 40 публикаций в научных изданиях и периодической печати, детально описывает события середины XIX века в Кобринском уезде. В предыдущих статьях "1863 год в Кобринском уезде. Отряд Ромуальда Траугутта", "1863 год в Кобринском уезде. Летние боевые действия" и "1863 год в Кобринском уезде. Аресты и высылки" автор знакомил читателей с малоизвестными страницами истории Кобринщины. О развитии событий тех лет расскажет очередная публикация:

Автор: историк Олег Карпович

Кроме дворянства в боевых действиях в Кобринском уезде приняло участие еще и незначительное количество крестьян. Кто-то из них погиб в ходе столкновений с войсками, кто-то был арестован, ряд крестьянских семей в полном составе был выслан во внутренние губернии империи. Однако, гораздо большее число крестьянского населения уезда оказывало активную помощь правительственным войскам при ликвидации повстанческих отрядов. Профессор Гродненского университета В.Н. Черепица в своих работах приводит фамилии 289 крестьян Кобринского уезда, награжденных медалями за активную помощь правительственным войскам при подавлении восстания. Вполне возможно, что это только малая часть от общего количества крестьян, оказывавших помощь властям.

Что же толкало крестьян оказывать активную помощь властям? Несомненно, одной из причин является террор, развязанный некоторыми повстанческими командирами по отношению к мирному населению. К сожалению, среди повстанцев находились те, которым проще было воевать против безоружных холопов, нежели против обученной и вооруженной регулярной армии. Вот полный список жертв повстанческого террора в Кобринском уезде:

1. Крестьянин дер. Ветошки Степан Макарчук (27 лет) – повешен 3 июня по подозрению в том, что бросал в проходивших мятежников топор;

2. Рядовой команды внутренней стражи Гродненского батальона Семен Кузьмин – расстрелян повстанцами;

3. Военный рабочий 51-й роты Иван Князев – расстрелян повстанцами;

4. Старшина Новоселковской волости Григорий Ярмошук – повешен 30 мая за сообщение военным властям о появлении в селе повстанческого отряда;

5. Крестьянин дер. Новосёлки Григорий Полетило – повешен 30 мая повстанцами отряда Казимира Нарбута на вербе;

6. Крестьянин дер. Гошево Михаил Луцко – повешен 19 сентября «за то, что находился на часах у заставы сей деревни»;

7. Крестьянин дер. Гошево Алексей Михнюк – повешен 19 сентября по той же причине.

 Как было отмечено в рапорте гродненского губернатора И.Н. Скворцова «О предводителях мятежнических шаек, действовавших в Гродненской губернии» от 30 декабря 1863 года, «из деревни Гошево были взяты Сенкевичем и уведены недалеко от деревни в лес – два, находившиеся при въезде в деревню караульных крестьянина и бесчеловечно умерщвлены им и составлявшими тогда его банду, а крестьянская девка, гнавшая волов поле, двумя изнасилована». Остаётся добавить, что упомянутый здесь Синкевич являлся лесным стражником Беловежской пущи, затем вошёл в состав отряда Валерия Врублевского и по его приказу возглавил отдельное подразделение так называемых «жандармов-вешальщиков». После восстания ему удалось бежать.

Семьям погибших по распоряжению гродненского губернатора графа В.А. Бобринского была выплачена компенсация по 200 рублей серебром. Еще от 15 до 25 рублей было выдано и от командующего войсками Гродненской губернии генерал-лейтенанта З.С. Манюкина. Также с помещицы Элизы Ожешк было взыскано и передано затем «старшим членам семейства деревни Гошево, в котором двое крестьян и одна сделались несчастными жертвами разбойничьей банды» 45 рублей.

 Активно использовали повстанцы и так называемые команды «жандармов-вешателей», наводивших страх на крестьянские селения. Особенно отличался в этом бывший офицер русской армии Казимир Карбут. Как писали кобринские власти в докладе гродненскому губернатору, «конная шайка вешателей, возглавляемая помещиком Кобринского уезда Нарбутом, отличилась в особенности неслыханными зверствами и насилиями. Многие из крестьян Брестского уезда бесчеловечно были наказаны плетьми.

В деревне Новоселки, Кобринского уезда был повешен волостной старшина Полетило. Издевательствам, при надевании петли на шею, были подвержены дьячок Александрович и лесной стражник Кузьмицкий. Нарбут угрожал крестьянам повешением и различными насилиями, если они не будут привержены к святому делу освобождения отчизны».

А вот документальные описания подвигов других повстанческих «жандармов-вешателей»:

а) дворянин Сокольского уезда Гродненской губернии Феликс Петровский, «пойманный с оружием в руках, по суду и собственному признанию оказался виновным: 1) за нахождение в мятежнических шайках, действовавших против русских войск; 2) за участие в убийстве двух крестьян начальником их шайки Синкевичем; 3) за то, что для свершения этого злодения он дал Синкевичу свой пояс, на котором и был повешен один из крестьян, привязанный к наклоненному дереву, которое он, Петровский, потом отпустил; 4) в изнасиловании крестьянской девки»;

б) крестьянин Феликс Грушевский, «пойманный с оружием в руках, по суду и собственному признанию оказался виновным: 1) за нахождение в мятежнических шайках, действовавших против русских войск; 2) за то, что был последнее время в шайке, которой были повешены и убиты два крестьянина и изнасилована крестьянская девка; 3) за произнесение при повешении крестьян слов «надо слушать начальника», в то время когда некоторые из мятежников говорили, что вешать их не нужно; 4) в необъявлении сделанного преступления, имея, по собственному показанию, время при совершаемом злодеянии уйти незамеченным и донести властям; 5) в сокрытии того же преступления при первоначальном своем показании, где объявлено им, что грабежа и убийств ни над кем в бытность его в шайке не было».

Эти лица были казнены в Кобрине по приговору военно-полевого суда, утвержденного военным начальником Кобринского уезда полковником Полем, 5 октября 1863 года. Кроме них в Кобрине были казнены также военнослужащие – рядовые Донского казачьего полка Никифор Гнутов и Иван Коргальский – за убийство еврея, разбой, изнасилование крестьянской девушки.

Второй существенной причиной помощи властям являлся финансовый стимул крестьян. Еще 24 апреля 1863 года Александр II утвердил Положения о сельских караулах в западных губерниях. Такие караулы создавались из крестьян в сельской местности «для защиты личности, имущества и путей сообщения». При каждом населенном пункте нужно было организовать не менее одного караула из 60-100 крестьян вооруженных топорами, косами, вилами, охотничьими ружьями, либо настоящим боевым оружием (в зависимости от благонадежности крестьян той или иной местности) во главе со строевым унтер-офицером, либо младшим офицером (как правило, прапорщиком) одного из полков, расквартированных в данной местности.

Существовали конные и пешие караулы, состоящие на государственном довольствии. В силу некоторой привилегированности, крестьянин конного караула получал до 10 рублей в месяц, что почти в 3 раза превышало жалование «пехотинца». Чуть позднее Виленский генерал-губернатор граф М.Н. Муравьев издал распоряжение, по которому за найденное оружие крестьяне получали от 50 копеек до 3 рублей, а за каждого пойманного повстанца по 3 рубля – невооруженного и по 5 – вооруженного. Как видим, стимул помощи властям был существенный. Наконец, в помощь сельским караулам в каждом уезде существовали по два-три «летучих отряда» из 40-50 нижних чинов пехоты и 20 казаков действующей армии, которые должны были постоянно маневрировать в местах размещения караулов.

 Все попытки восстания в Кобринском уезде были успешно подавлены властями практически в течение лета 1863 года. Отдельные столкновения продолжались еще до осени, но это были лишь отголоски. Теперь, когда восстание было подавлено, власти начали разбираться в его причинах и последствиях.

И здесь всплывали неожиданные выводы. Тогда, по горячим следам, эти версии еще имели право на существование, но потом, с течением времени они были благополучно забыты, либо намеренно упущены из вида. Сегодня настало время вновь их озвучить.

Кроме идеологической составляющей восстания – борьба за возрождение Польши, патриотические чувства и так далее – были еще экономические причины. Именно они побудили некоторых помещиков взяться за оружие, либо помогать повстанцам косвенными средствами.

Все дело в том, что по состоянию на 1 января 1857 года в Гродненской губернии (куда относился и Кобринский уезд) из 1564 помещичьих имений в различных финансовых учреждениях Российской империи за долги было заложено 539 поместий, или 34,5 %. Фактически каждое третье поместье проходило процедуру банкротства, а их владельцы всеми правдами и неправдами стремились уменьшить сумму долга. Общая задолженность этих поместий составляла 6 137 226 рублей серебром, или в среднем на каждом имении висело по 11 386 рублей долга.

Цифры для тех времен просто неподъемные для многих владельцев. Поэтому, вполне возможно, что в числе заложенных имений были поместья и Кобринского уезда, владельцы которых не могли расплатиться с кредиторами и в силу этого приняли участие в восстании в надежде, что новая власть «спишет потом всё». Как известно, любая революция обнуляет прежние долги. Во всяком случае, позднее на допросах ряд арестованных помещиков (не из Кобринского уезда) в числе причин, побудивших их оказаться в числе повстанцев, указывали и на такие обстоятельства.

Еще одной не менее важной причиной являются действия руководства повстанцев. 21 мая 1863 года повстанческая организация Гродненской губернии издает приказ о начале денежного сбора на нужды восстания. Согласно постановлению, все помещики или владельцы недвижимой собственности были обязаны перечислить «добровольные пожертвования» в размере 10 % от суммы годового дохода. Отказ от «пожертвования» считался серьезным преступлением и сурово наказывался. Таким образом, дворянство, имевшее недвижимое имущество оказалось между двух огней: повстанцами и властями. Откажешься от «помощи» – есть шанс нарваться на пулю, поможешь – получишь от властей. И хотя случаи, когда повстанцы карали представителей имущего класса, практически были единичными (они более «специализировались» по холопам), многие помещики в эту неспокойную пору стремились уехать из своих отдаленных имений в города, под защиту регулярных войск.

Теперь о главном. Как правило, во всех повстанческих отрядах, особенно это касалось западных уездов современной Беларуси, находились католические священники, которые принимали присягу у бойцов. Каждый вступавший в отряд приносил присягу следующего содержания: «Присягаем во имя Пресвятой Троицы и клянемся на ранах Христа, что нашей родине Польше будем служить верно и исполнять, во имя того же отечества Польши все приказания, предписанные нам начальниками, распоряжений же грабительского Московского правительства слушать не будем, и насколько возможности и сил хватит, мы обязуемся помогать польскому войску и повстанцам, так нам да поможет Бог в Пресвятой Троице единый, Матерь Божия и все святые, Аминь».

Это не вымысел, а документальный факт, ознакомиться с которым при желании можно в белорусских архивах. Как видно, упоминания Беларуси здесь нет вообще. Следовательно, утверждение ряда современных авторов о том, что восстание было национально-освободительной борьбой белорусского народа, выглядит довольно странно и нелогично.

Фото: http://rosszuki.blogspot.com.by
http://nasledie-sluck.by/ru/sluchina/historical_dates/5112/
http://vikond65.livejournal.com/143219.html

Автор: историк Олег Карпович / virtualbrest.by